Мини-сериал «Чернобыль», созданный американским телеканалом НВО совместно с британской телесетью Sky, возглавил рейтинг лучших сериалов всех времен и народов, обогнав «Игры престолов».
«Мы занимаемся животными. С ними легко, они тут все домашние, сами к тебе бегут. Убиваем, сбрасываем в яму, заливаем бетоном, потом бухаем. Плюс тысяча рублей. У меня два правила. Первое. В меня не целься. Целься в этого ублюдка, мне насрать, но не в меня. Второе. Если ты не убил животное, а ранил, стреляй, пока оно не сдохнет. Не заставляй его страдать, иначе убью. Я многих убил». Так в четвертой серии инструктирует новобранца бывший афганец, возглавляющий группу по отстрелу животных в Чернобыльской зоне. Новобранцу стрелять не приходилось, он приехал то ли по зову сердца, то ли из любопытства, то ли за длинным рублем. Тысяча деревянных в 1986-м — это деньги.
В годы моей юности ходил анекдот: «Фильмы бывают плохие, хорошие и киностудии Довженко». Еще одна версия: «Хорошие, плохие и индийские». От себя добавлю, что фильмы бывают хорошие, плохие и снятые иностранцами про русских. То есть про советских. В сознании среднестатистического иностранца в этом отношении до сих пор не многое изменилось. И «Чернобыль», порвавший рейтинг буквально с момента выхода, выдержал канон по полной.
Водку для ликвидаторов свозили ящиками, партийные вожди на аварийной ночной сходке говорили о том, что нами будет гордиться Ленин, не зря Чернобыльская АЭС носит его имя. Московская клиника, в которую отправили первую группу пожарных и сотрудников станции, хватанувших запредельную дозу, напоминает периферийный лазарет с праздношатающимися медсестрами («Вы к кому?»). В спецбольницу, где лежат пациенты с острой лучевой, можно проникнуть без проблем за червонец на входе. В Припяти в ночь взрыва гуляли дети, а потом Припять решили оцепить и никого не выпускать. Но академик Легасов сказал неакадемику Щербине, что так делать нельзя. Горбачев еще на одной экстренной сходке позволил Легасову объяснить, что такое радиация, и тот объяснил. А мог бы и не позволить. Еще на станции был один мощный дозиметр, в сейфе, но сгорел. А другой зашкалил. Поэтому никто не знал, где сколько рентген. И почему? И что происходит?
В сериале «Чернобыль» все вообще мало всего знают и мало в чем разбираются. Одной из тех, кто разбирался, была научный сотрудник Института ядерной энергетики Белорусской ССР Ульяна Хомюк. Но на нее напал КГБ с целью помешать провести свое секретное расследование. Тем не менее Хомюк успела прокрасться в больницу и расспросить обугленного инженера Толстунова, какие кнопки он нажимал. Но в целом степень невежества всех просто вопиюща. Даже странно, что в СССР настроили столько атомных электростанций и все они не взорвались в одночасье. Потому что, кроме вопиющего невежества, в СССР была еще крайняя безответственность, трусость и халатность. И хамство. «Закрой пасть и делай то, что я сказал!» — кричал Толстунову Дятлов, который сам не знал, что делать, а потом стоял на фоне дымящегося реактора в халате и больше всего боялся понести ответственность.
Очень сложно критиковать то, что не выдерживает никакой критики. Это как искать черную кошку в темной комнате, когда ее там нет
Очень сложно критиковать то, что не выдерживает никакой критики. Это как искать черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. Больше всего меня поражает, что эта клюква до глубины души потрясла моих соотечественников. Иностранцы — дело такое, они так видят, да и была своя задача — в который раз разоблачить империю зла. С задачей справились. По-своему. На своем уровне, со своим каноном. Полный джентльменский набор штампов. Водка, Ленин, КГБ, массовая гибель, безнравственные идиоты-вожди, жалкий, несчастный, убогий народ. «Товарищ солдат! Вы свободны!» Не хватало медведей с балалайками.
Пока шел сериал, я ежедневно читала отклики, насколько это уникально честная, высокопрофессиональная и талантливая работа, открывающая глаза на историческую правду. Что придираться можно по мелочам, но в целом — грандиозно. Рецензенты воспевали труд зарубежных кинематографистов, сетуя, что мы сами ничего до сих пор о себе так и не сняли. Эх, какие же мы все-таки.
С исторической правдой вообще сложно. Не только в кино, но и в жизни. Если бы работник ЧАЭС Александр Леличенко сразу после взрыва не спустился под энергоблок и не удалил водород из охлаждающей рубашки генератора, могла взорваться вся станция. И мы могли никогда не увидеть сериал «Чернобыль». Но Александр спустился, спас станцию и умер от острой лучевой болезни через несколько дней. Это историческая правда. В сериал Леличенко не попал. Как и многие другие. Это художественная правда. Все ж зависит от задачи, которую ставит художник. Бывает правда такая, бывает сякая, а бывает кино про правду. На реальных событиях.
Первый художественный фильм об аварии на ЧАЭС — «Распад» — выпущен киностудией Довженко в 1990 году Михаилом Беликовым. Художественно слабый, а исторически — вполне. И сериал был наш «Мотыльки», и Оксана Байрак пыталась пробиться на «Оскар» с «Авророй», и Александр Миндадзе в копродукции с Украиной сделал внятное кино «В субботу», и Мирослава Слабошпицкого премировали за «Ядерные отходы» в Локарно. И кроме художественного, в Украине сняты погонные километры документального кино, которым за 33 года авария на ЧАЭС исследована вдоль и поперек, поминутно и пофамильно. Но я понимаю разницу между остросюжетным сериалом и документальными фильмами, в которых какие-то очевидцы, участники, ученые, чьи-то вдовы и дети что-то рассказывают. Я понимаю, почему «Чернобыль» порвал «Игры престолов», и мне не странно. Мне странно от нас. Бывших граждан СССР. От того, что именно эта полудетективная туфта зашла именно нам как именно правда.
Основной контраргумент тех, кому сериал зашел до слез, до мурашек (мурашки с некоторых пор являются одним из основных критериев всего), — художественное же кино, чего вы прицепились. Ну, безусловно. Но катастрофа-то реальная. И жанр не фэнтези, а историческая драма. И часть героев — реальные люди с реальными фамилиями, биографиями, жизнью-смертью. Заместитель главного инженера по эксплуатации ЧАЭС Анатолий Дятлов, член правительственной комиссии по расследованию аварии на ЧАЭС академик Валерий Легасов, пожарный Василий Игнатенко, заместитель председателя Совета Министров, руководитель Комитета по топливу и энергетике Борис Щербина, генсек Михаил Горбачев. Насколько в данном случае возможна художественность? В каких рамках? Насколько приемлемо киноперсонажу оставлять реальную фамилию, если он мало соотносится с реальностью? Насколько вообще художественно показывать СССР конца 80-х сбродом слабоумных, бессовестных и несчастных? Допустимо ли, например, в фильме о Второй мировой вести битву за Магадан с помощью марсианских батальонов и называть это исторической драмой на реальных событиях? Художественно ли?
«Официальная позиция государства — глобальная ядерная катастрофа невозможна в Советском Союзе! Немцам сказали, что на ЧАЭС самый высокий уровень радиации — две тысячи рентген. Поэтому робот и сгорел! У него даже шансов не было!» — кричит в сентябре 1986-го Щербина растерянному Легасову. Добрые немцы прислали нам спасительного робота для зачистки радиоактивной кровли взорвавшегося реактора, Легасов со Щербиной его запустили, а он не фурычит. Поскольку маломощный. Поскольку СССР скрывает правду от мира. А не только от народа. И не хочет брать роботов у Америки. «Центральный комитет никогда не станет просить у америкосов».
Меньше всего мне хочется выступать адвокатом дьявола, я не имею никаких светлых ностальгических чувств и фантазий относительно советского прошлого. Но история — не фунт изюму. А жизнь — шире литературы. За прошедшие 33 года реальные события на ЧАЭС описаны и изучены тысячекратно. Чернобыльская авария стала крупнейшей техногенной катастрофой в истории, и ни у кого в мире не было тогда опыта ликвидации последствий такой аварии. А решать нужно было немедленно, каждая секунда принималась в расчет. Какие немцы? Какие максимальные две тысячи рентген? Какая официальная позиция государства и американские роботы? Что за блин горелый? Кому вообще нужен был робот на крыше в сентябре 1986-го, если уже завершалось строительство саркофага вокруг 4-го блока? С хронологией в сериале все сложно, как в правдивых картинах позднего Михалкова.
Как в сентябре 1986-го Легасов мог стоять и хлопать глазами перед орущим про «официальную позицию государства» Щербиной, если в августе 1986-го выступал с докладом в Вене на специальном совещании МАГАТЭ? Там собралось 500 экспертов из 62 стран, доклад длился пять часов. Два тома материалов. Максимально честный, подробный, обстоятельный анализ Чернобыльской катастрофы. И одной из главных тем, поднимаемых Легасовым, стала безопасность планеты, сплошь утыканной атомными электростанциями. Ему аплодировали стоя. Его признали человеком года в Европе. Многомиллионные иски, которые светили СССР после того, как наше радиоактивное облако дошло до Скандинавии, отозвали.
О том, что Легасов ездил в Вену, станет известно в последней серии. «Ваше выступление на пресс-конференции произвело впечатление». На пресс-конференции. Ну да, художественное же кино. Вообще пятая серия выдалась ударной в смысле исторической правды. «Убедите суд присяжных! Требуйте реформ!» — призывает Ульяна Хомюк Валерия Легасова. На советский социалистический суд присяжных, конечно, последняя надежда, но у Легасова не сложилось. Ни с присяжными, ни с реформами. На суде он вдруг признается, что в Вене «соврал всему миру».
Валерий Легасов мечтал о создании института ядерной безопасности, но не успел. Мы все ему очень обязаны
Валерий Легасов мечтал о создании института ядерной безопасности, но не успел. Мы все ему очень обязаны. Это он потребовал немедленно эвакуировать Припять и 30-километровую зону, он принял решение гасить дымящийся реактор смесью бора, свинца и доломитовой глины, он был единственным ученым, работавшим на месте Чернобыльской аварии, выезжал туда семь раз, провел там четыре месяца и получил свою лучевую болезнь 4 степени.
После доклада на совещании МАГАТЭ у него начались горячие денечки. Предельная откровенность доклада возмутила партийное начальство, за разглашение секретных сведений его даже собирались судить, его инициативы блокировали, его работу замалчивали, в его исследованиях больше не нуждались, он тяжело болел и смертельно устал. В 51 год. За день до самоубийства, 27 апреля 1988-го, Легасов представил Академии наук свой план по борьбе с застоем в советской науке, но план отклонили. В сериале он показан растерянным советским академиком, который знает о ядерной энергетике больше Горбачева и пытается методом тыка искать способы тушения реактора. И попутно проводит расследование с Ульяной Хомюк. Никакой Хомюк в Минском институте никогда не существовало, но КГБ же должен за кем-то следить и кого-то арестовывать. Канон есть канон. Художественное же кино.
Когда бахнул Чернобыль, я училась на первом курсе университета и то радиоактивное лето провела в Киеве. Я неплохо помню то лето и все ждала, когда же в московской спецбольнице, куда можно пройти за червонец, появится знаменитый доктор Гейл. В американском сериале американский доктор, спасавший наших пожарных, не мог не появиться. Это ведь его пациенты. Это им он трансплантировал костный мозг. Это о нем писали весной 1986-го все советские газеты, это его и Арманда Хаммера показывали тогда по всему советскому телевизору. Хаммер с Гейлом прилетели вместе, сразу же после аварии, вызвавшись помочь СССР.
Лечить пострадавших на ЧАЭС Роберт Гейл предложил сам, хотя подобного опыта не имел. Решение о том, что частью пострадавших будет заниматься американский специалист, принималось на уровне Горбачева. У нас началась перестройка, мы пытались дружить с Америкой. Из 13 пожарных первой бригады Владимира Правика, разгребавших в ночь аварии графит голыми руками и получивших сверхдозы, после пересадки Гейлом костного мозга, умерло 11. Для забора мозга в Москву вызывали родных, к умирающему Виктору Кибенку Гейл зачем-то пустил его жену, находящуюся на шестом месяце беременности. Женщине даже не предоставили химзащитный костюм, ограничившись медицинским халатом и шапочкой. Гейл имел с Татьяной длительную беседу и сообщил, что если ребята после пересадки продержатся 14 дней, шанс есть. Ребята умерли на 14-й день. У Татьяны случился выкидыш. Все, кто спецбортом доставляли ребят в Москву, скончались от лучевой болезни, самолет утилизировали. Доктор Гейл в фильме ни разу не появился. Нет такого персонажа. В исторической правде был. А в художественной — нет.
Роберт Гейл до сих пор считается светилом, особенно в журналистских репортажах и мемуарах. О том, насколько неудачным оказался его опыт с трансплантацией в Москве, не распространялись тогда, не распространяются и сейчас. Американцы в 1991-м сняли свой художественный фильм о нем — «Чернобыль: последнее предупреждение», где Гейл показан благородным, высококвалифицированным и прогрессивным медиком, бросившимся на помощь СССР, исполнить свою гуманную миссию, несмотря на то, что это империя зла. Он написал какие-то труды о Чернобыле и до сих дает интервью о том, что курение вреднее радиации.
Тогда в Москве к пациентам с лучевой болезнью Гейл применил методику лечения острых лейкозов. Поэтому почти все умерли. Американский доктор вообще специализировался по лейкозам, но ему было любопытно про радиацию. Украинский же радиолог Леонид Киндзельский, о котором советские газеты не писали вообще, а несоветские писали скупо и в основном после его смерти, воспользовался методикой Джорджа Матэ, успешно примененной еще в 1967-м во время аварии на ЧАЭС в Югославии. Плюс добавил свои разработки. Хотя ему категорически запрещали любую самодеятельность и требовали во всем следовать указаниям Москвы. Он ослушался. Все 11 ребят бригады Правика, которых спасал Киндзельский в Киеве, остались живы. О том, кто такой Киндзельский, никогда не слышали многие киевляне.
Одна из работ, которой успел отметиться режиссер «Чернобыля» Йохан Ренк, — постапокалиптический сериал «Ходячие мертвецы». В принципе, чувствуется набитая рука. Мертвецы у Ренка получаются неплохо. И ходячие, и сидячие, и особенно лежачие. С живыми людьми в «Чернобыле» гораздо хуже. Все время вспоминается рассказ Жванецкого «Трудности кино». «Если герой просто сидит — еще ничего, а как рот откроет — так пока не идет».
Валерий Алексеевич в жизни был семейным человеком, а в кино ему вместо семьи организовали Ульяну Хомюк. До романтической линии не дожали, странно, художественное же кино
Многие отмечали, что «Чернобыль» очень атмосферный, в нем поразительно воссоздан советский быт. Ну, на уровне пепельниц, будильников, ковровых дорожек и портретов Ленина — воссоздан. Ленин бы гордился. Особенно меня впечатлил быт академика Легасова. Который, сидя в квартире с таким, знаете ли, сервантом, бросает выпадающие из-за радиации волосы в грязную тарелку, стоящую в немытой раковине. Валерий Алексеевич в жизни был семейным человеком, а в кино ему вместо семьи организовали Ульяну Хомюк. До романтической линии не дожали, странно, художественное же кино.
Перед тем, как повеситься, Легасов оставил пять магнитофонных кассет. Они расшифрованы, их может прочитать каждый. В сериале с этих кассет все начинается. «Дятлов проведет 10 лет, отбывая срок в лагере. Разумеется, этот приговор вдвойне несправедлив. Ведь там были преступники и хуже. А за то, что сделал Дятлов, он не заслуживает тюрьмы. Он заслуживает смерти».
Ничего подобного Валерий Легасов никогда не говорил и не писал. Подлинный человек науки, выдающийся химик-неорганик, гуманист, всегда стоявший поперек тоталитарного совка и ценивший каждую жизнь, никому не желал смерти. Его жена вспоминала, что он переживал даже из-за животных, оставшихся в зоне. Да, вот тех, которых в кино убивали за тысячу рублей.
