Проф. В. П. Самохвалов
Ричмондское психосоциальное товарищество Чешской республики. Крымское товарищество психиатров.
Любое произведение — это послание, это текст, содержащий вопрос и ответ. Художник общается с нами, распространяя декларацию, лозунг, продолжая диалог, нередко спрашивает и уходит, отвечает на вечный вопрос о смысле, что‑то говорит о себе. Его произведения часто превращаются в иконические символы и распознаются сразу; таково размышление и любовь у Родена или мудрость у Рембрандта, полнота жизни у Рубенса. В других случаях сначала задается вопрос почти детский, потом философский и вновь детский, как у Пикассо. Мышление посланий предполагает их конкретного носителя, погруженного в конкретное время.
«Александр Кадников совсем не фотограф, то есть не столько фотограф, сколько концептуальный художник»
Александр Кадников совсем не фотограф, то есть не столько фотограф, сколько концептуальный художник. Фотография для него — лишь инструмент создания посланий с двойным смыслом или, как сказали бы психиатры, амбивалентным содержанием, предполагающим и амбитендентность, то есть противоречивость поведения. Созданный им человек существует в особом пространстве со столь же противоречивыми объектами. Это не сюрреалистическая иллюзорная действительность с ее искажением форм. И не пасторальный садизм, как у Готфрида Хельнвайна. Это красивые, печальные, одетые, полуобнаженные и обнаженные люди, которые словно играют страдание, безумие, деструкцию, сами не замечая странности своего положения и того, что с ними делает художник. Похоже, сам художник подозревает двойственность своего мира, так как среди серий его работ есть «съедобное-несъедобное» — почти в стиле бинарных оппозиций К. Леви‑Стросса «Сырое и вареное» (Le Cru et le cuit) или «От меда к пеплу» (Du miel aux cendres); противопоставление добра и зла, красивого и отвратительного, отвержения и принятия, забвения и воспоминания, но оказывается, что это лишь на поверхности образов мира Александра Кадникова. Их сущности ведут между собой диалог, они вполне самодостаточны и естественны. Художник их утверждает вновь и вновь, будто повторяя одну и ту же фразу, один и тот же призыв, который непосвященный прочесть не может и лишь теряется в догадках. Мы чувствуем, что это правда, правда именно нашего времени, всего лишь чувствуем, но не в состоянии ее высказать.
Homo sapiens — человек разумный, Homo faber — делающий, Homo ludens — играющий, Homo creator — творческий, а каков человек и его мир у Александра Кадникова? В эпоху «Песни без слов» П. Верлена его, согласно «Ecce Homo» З. Клейна, следовало бы назвать Homo duplex — человек двойственный, но теперь, почти через 150 лет, это уже человек «двойного послания», Homo duplex vinculum. Этот термин (double bind) предложил Г. Бейтсон еще до эпохи постмодернизма как стиль коммуникации, свойственный шизофрении и приводящий, при направленном воспитании шизофреногенной матерью, к психозу у ребенка. Лучшим примером «двойного послания» является призыв «Я приказываю тебе не выполнять моих приказов». Отстранение объекта общения напоминает отвержение матерью ребенка, но именно это и притягивает его к матери. «Двойное послание» заставляет застыть, погрузиться во внутренний мир, предпочитая его внешнему. В эпоху неопостмодернизма шизотипический стиль мышления стал нормой и в обыденное сознание вошли гуманитарные бомбардировки, гуманитарная агрессия, мягкая сила и принуждение к миру, а также понятие двойного стандарта. Но как человек с таким сознанием выглядит и что он делает? Он выглядит так же двойственно, как и окружающие его объекты, которые — отвергая — притягивают и своим притяжением вызывают сладостное отвращение отвержения. Притягивающее отвержение — вот определение и лозунг этого мира. Это каждый из нас и все мы вместе, а над нами — Добрый и Злой Ангелы: как неразделимые сиамские близнецы, карая, они благодетельствуют, а даря добро — наказывают.
Саша Пересвет
Фотография — это энергия света, в которой встретились время-улитка и время‑стрела.
Творчество — это живой организм с устоявшимися правилами.
Одни уверены, что художник должен быть голодным, в наших краях он должен быть злым.
Подглядывать за миром и человеком через фотокамеру — интереснейшее занятие.
Какая скука фотографировать карамельную красоту.
Задача искусства — извлечь нас из повседневности любым путем, тем самым показать нашу сущность, и провокация здесь стоит на первом месте.
Много людей, взяв в руки фотокамеру, смотрят по сторонам и снимают внешний фактор: многомиллиардные цветочки и кошечек, облака и пейзажи, а важно увидеть то, что внутри тебя и что волнует не только тебя.
Пошлость это когда Надежда Кадышева поет песню Цоя «Ждем перемен».
Фотограф с фотоаппаратом — это дурной вкус.
Черный цвет — самый многозначительный.
Концепция и метафизика — одной крови.
В искусстве надо искать не правду, а себя.
Иногда свет можно включить gluteal muscle.
Поднимая фотоаппарат к глазу, я отсекаю все лишнее, все, что меня не интересует в этот момент.
Профессиональных фотографов не бывает, есть чувственные и не очень.
Искусства у нас столько, сколько мы сможем его поглотить.
Мы в мутной воде легкая добыча.
Очень многим творческим людям хочется выговориться, как им кажется, что‑то очень важное молвить, а сказать им, графоманам‑то, нечего. Так и в фотографии.
С помощью фотографии я сумел продать себе счастье.
Мы вышли на свет и стали мишенью.
Интересное фото надо делать всеми правдами и неправдами.
Смех и радость мы приносим людям и уносим то, что принесли.
Вдохновение теперь ходовой товар и звонкая монета.
Ветка дерева похожа на само дерево, капля на каплю, тишина на тишину, боль на боль.
К хорошей фотографии нужно приучать.
«В моих фотографиях мысль важнее «решающего момента»
Поэзия рождается из тишины, фотография из поэзии, тишина покоится в фотографии.
Нам бы зрелищ, а на сдачу — хлеба.
Это многозначительная фраза некоторых ценителей искусства, мол, я эту картину или фотографию у себя в спальне повешу — не повешу (нужное подчеркнуть), вызывает тихое умиление: видно, они сравнивают искусство с цветком или ночником.
Фотографировать ума не надо, жми на спуск, а вот видеть карточку — другое дело!
Еще не сфотографирован завтрашний день.
Время никуда не идет, а вот мы бежим, чтобы его догнать, и часто не зная куда.
В день сегодняшний фотография заменила рок-н-ролл.
Фотограф многолик: это и сборщик информации, и ловец светотени, и игрок со временем, и поэт образов.
Проблема сегодняшнего дня — метафизикой называют все подряд.
Ты ловишь картинку, а надо ловить тему.
Фотография — самообман зрения.
В моих фотографиях мысль важнее «решающего момента».
Визуальное содержание без смыслового наполнения делает фотографию простым изображением.
У каждого свой горизонт и свой парус.
