Он играет в группе, которая непрерывно экспериментирует. И он делает это. Играет на гитаре, ударных, духовых и многом ином. По его словам, он занимается искусством как завершенным актом. От и до. С отдачей и всеми вытекающими последствиями. Онлайн-концерты не совсем для него. Я задал ряд насущных вопросов Ли Теше, музыканту квартета Algiers из Атланты.
беседовал: Александр Пролетарский. фото:
ШО Каков главный результат восьми лет существования вашей группы?
— Это очень хороший вопрос. Мы даже не думали, что когда‑нибудь сможем сделать столько всего в музыке или в жизни.
Мы знаем друг друга много лет, в случае с Райаном (бас) и мной, с детства. Вместе с Франклином (вокал) мы все сочиняли музыку и делились ею друг с другом с тех пор, как начали учиться в университете, и это, вероятно, будет продолжаться.
Ранее я упоминал, что в старших классах школы Райан приходил посмотреть, как играет моя гаражная группа, затем, когда мы стали играть вместе, Франклин сделался нашим большим поклонником и посещал все концерты. Первые опыты группы были лишь еще одним упражнением в сочинительстве и совместном росте. Глупо говорить, будто мы знали, что это станет успешным и мы посвятим этому все наше время. Музыка и искусство всегда являлись нашей страстью: именно они помогают нам постигать и отражать жизнь и мир вокруг нас. Было здорово просто иметь возможность, сосредоточившись на процессе, строить на этой дружбе все наше творчество.
Мы делили сцену со многими из героев, на которых росли, — от участников Fugazi до Depeche Mode, — играя на стадионах, в подвалах и вообще повсюду. Работали с писателями и художниками, которыми мы восхищаемся, такими как Блейк Батлер, Сохаил Даулатзай, Оксана Демидова, Фарбод Кокаби, Адзума Макото и многими другими. Все это было действительно невероятно!
В конце концов, единственное наше достижение — возможность общаться с огромным количеством людей на индивидуальном уровне, посредством шоу, а также построение нашего сообщества и борьба за приумножение всеобщего блага. И это, вероятно, является главным результатом, который крутится сейчас в моей голове. Возможность путешествовать по всему миру и общаться со множеством разных людей в самых разных местах. Наши концерты действительно связаны с настроением публики и оказывают огромное влияние на то, запоминается шоу или нет. Наши фанаты — отличные ребята, а когда толпа становится частью группы, то это вообще что‑то особенное.
«Важно уметь играть музыкальные произведения перед аудиторией, чтобы по-настоящему начать понимать их. Именно обмен с другим человеком и его ответ тебе действительно завершают искусство»
ШО Каковы сильные и слабые стороны вашего альбома There is No Year?
— Сложно сказать. Все знают: 2020‑й был тяжелым годом. Я думаю, что на поверхностном уровне пророческое название — уже огромная сила записи, ха-ха.
Для меня всегда было важно раздвигать границы нашего звука и того, на что мы способны. Я имел определенные цели в отношении собственного вклада и написания песен, так же как у Франклина были вполне конкретные задачи, которые он тоже хотел решить. Чего он и достиг в результате, сочиняя.
У всех нас были разные идеи и цели касательно этой записи, и я думаю, что слабой нашей стороной была невозможность прийти к единому знаменателю. Я не знаю, достижимо ли это, но, конечно, мы хотели бы попробовать.
Это очень сложная пластинка. После выхода каждого альбома, закончив запись, мне трудно количественно оценить или понять, что означает эта конкретная работа. А потом, когда едешь в тур, играешь песни для людей и обмениваешься энергией, начинаешь осознавать проделанный объем работы. В случае с последним альбомом из‑за пандемии нам так и не удалось пройти весь процесс, как было с нашими предыдущими альбомами, и я думаю, что нам еще многое предстоит пережить.
Альбомы, которые мы выпустим после всего этого, покажут, что это было и как это отразилось на нас.
ШО Что дают вам живые выступления?
— Ужасно много. Как я уже упоминал ранее, мы действительно очень зависим от энергии публики, которая вдохновляет нас играть композиции и составлять сет-листы. Мы стараемся оставить место для импровизации и сохранения атмосферы концерта, поэтому меняем некоторые вещи прямо на лету. Франклину очень нравится это делать, максимально отклоняться от сценария, а всем остальным приходится не отставать. Когда такое не работает, это может быть чем‑то вроде крушения поезда (что тоже интересно), но обычно все в конечном итоге работает, и действительно испытываешь особенные ощущения, являясь частью всего этого.
Я всегда был уверен, что важно уметь играть музыкальные произведения перед аудиторией, чтобы по‑настоящему начать понимать их. Именно обмен с другим человеком и его ответ тебе действительно завершают искусство. Иногда из‑за этого обмена то, о чем вы внутренне спросили, может по‑настоящему обрести смысл гораздо позже.
ШО Главный недостаток и преимущество прошлого 2020 года?
— Что ж, было сложно отменить так много выступлений и не иметь возможности давать концерты и наращивать импульс, который, похоже, был у нас в начале года.
Тем не менее, как только все прекратилось, мы осознали, насколько мы на самом деле устали и выгорели за 5 лет тяжелых туров. Так что карантин был очень хорош для меня и остальных. В основном мы находились с семьями, много отдыхали, писали и постоянно работали над музыкальным материалом. Я думаю, что для нас этот вынужденный отпуск был в некоторой степени удачным, потому что как группа мы не имели достаточно времени, чтобы заняться многими из важных вещей. Большинство наших записей появлялись в пути или объединялись в целое в разные спонтанные моменты времени, и это впервые, когда мы с самого начала смогли сесть и поработать над идеями от начала до конца, без перерыва.
Я знаю, что многие друзья и сверстники имеют несколько иной опыт, и нам просто очень повезло, что так сложилось в нашей группе. Каждый из нас в разных местах работал над музыкой и идеями самостоятельно, а затем мы пытались сотрудничать удаленно. Это все было похоже на то, как если бы мы начали все сначала.
«Постоянное увлечение искусством и способствующими ему процессами сохраняют мое здоровье и помогает мне морально… Уверен, отказ от всего этого был бы самоуничтожением»
ШО Что для вас онлайн-концерты?
— Ничего особенного. Я ничего не имею против них, и интересно посмотреть, как это все изменилось с тех пор, как вы прислали мне вопросы.
В начале пандемии все пытались ответить на вопрос «Что делать?». Отменялись шоу, и творческая энергия по‑разному переходила в онлайн. Люди использовали самые неожиданные форматы, и это было своего рода диким западом онлайн-производительности.
Спустя несколько месяцев кажется, что в основном диджеи и им подобные стали намного больше использовать Twitch и запускать свои сеты, а затем люди, более ориентированные на живую музыку, такие как мы, перестали пытаться проводить еженедельные трансляции.
Это большая работа — возиться с боковым телефоном в чьей‑то гостиной, работая над песнями, которые не предназначены для воспроизведения в урезанной реверсивной манере, зная, что тебе реально неинтересно настраиваться на то же самое, что делают все твои друзья.
Мы сделали несколько выступлений, например, виртуальный концерт на фестивале Adult Swim, где был ограниченный бюджет, и мы могли собраться с настоящими камерами и провести полную настройку с частичным PA, и это было чуть менее неловко, чем все остальное. Но без публики все равно это выглядит странно. Как я уже сказал ранее, вы не можете завершить процесс искусства. Это как имитировать музыкальное видео, если никого нет. Я ненавижу это.
ШО Как вы спасаете себя и как разрушаете?
— Постоянное увлечение искусством и способствующими ему процессами сохраняют мое здоровье и помогает мне морально. Я просто нахожу разные способы взаимодействовать с событиями в этом мире и обрабатывать их.
Уверен, когда‑нибудь отказаться от всего этого или представить, что я не смог бы этим заниматься, было бы самоуничтожением.
ШО Что для вас эклектика в музыке?
— У всех разные цели в своем искусстве или музыке. Некоторые из них — коммерческие, другие — чисто эстетические. Мой мозг способен устанавливать связь между множеством, казалось бы, не связанных между собой вещей, обрабатывать, исследовать и преобразовывать их в нечто, придающее лично мне смысл. Я думаю, мои товарищи по группе такие же, и это одна из причин, по которой мы продолжаем работать вместе. Мы не ограничены в наших возможностях или вкусах. Полагаю, это и есть эклектика.
ШО Что вы помните о посещении Украины и концертах в ней?
— С точки зрения гастролирующего музыканта запоминаются самые обычные вещи от города к городу и от страны к стране: пересечение границы, место встречи, еда. Наш опыт в Киеве ничем не отличался от подобного.
Мы сидели на границе Беларуси и границе с Польшей около 8 часов в холодном фургоне зимой, при небольшом обогреве. Местом проведения был киевский клуб Monteray (его сегодня уже нет. — Прим. авт.). Ужин в заведении через дорогу был восхитительным.
Тем не менее на следующий день у нас был выходной, поэтому мы смогли встретиться с некоторыми из наших друзей и немного изучить город. Мы с Мэттом провели день в Чернобыльском музее, а потом просто прогулялись.
Со стороны моей матери в семье есть украинка (это моя бабушка, и ей скоро исполнится 104 года), она живет в Нью-Джерси, так что Украина — именно то место, в котором я всегда ощущал свои корни. Я знал и убедился в том, что Киев красивый город, и с нетерпением жду возможности возвратиться туда снова и, надеюсь, познакомиться с ним поближе. Я не думал, что когда‑нибудь попаду туда. Было интересно ощутить себя первым из членов моей семьи, кто вернулся в этот город и страну после того, как предки покинули эту землю более 100 лет назад. Ребенком я ходил с бабушкой и дедушкой в украинскую церковь в Нью-Джерси во время каникул, и они были членами местного клуба «Украина». Мой дед был венгром и всегда пытался подшутить над моей бабушкой, указывая на что‑то или подозревая кого‑то. И делал акцент на том, что он недоволен чем‑то украинским, например: «Почему этот украинец едет так близко к моей машине!» «Почему этот украинец поливает свой газон ночью?» и так далее.
