Михаил Сон (Одесса)


 


Об авторе:
Сон Михаил Олегович. Родился в Одессе в 1983 году. Окончил Одесский национальный университет им. И. И. Мечникова. Работает в Институте морской биологии НАН Украины.
Пишет стихи с 2012 года. Публиковался в антологии «Когда мы были шпионами» (2020).

 


Приходят к ленину белые ходоки

 

* * *

мы ждали годами когда небеса
огнем полыхнут как папирус
смотрели кино о последних часах
играли в мутантов и вирус

готовились как убегать от орды
помеченной язвой и гноем
как лить автомат из железной руды
вакцину из мертвых героев

воскресших богов и нетленных вождей
мы в сердце носили частицу
за это нас в качестве лучших людей
на свет извлекли из гробницы

мы знали как прятаться и замирать
стрелять из ружья и баллисты
а где в этом мире спасенье искать
заблудшему зомбифашисту

отхватишь отросшие ногти по край
без боли сорвав заусенцы
пойдешь поглядеть на непрошенный рай
закусишь краюшкой младенца

мертвы города и открыты пути
пустуют бетонные клети
куда и откуда по миру идти
подскажут нам солнце и ветер

по пыльным дорогам веселой гурьбой
плетемся шагая не в ногу
у эльбы смешаемся с встречной толпой
на миг остановятся элвис и цой
вздохнуть на полноты кивнуть головой
и дальше пойдут понемногу

 

* * *

глокая куздра штеко бокрячит курда
ксира фарси хрюкотает в экране шистко
знамое слово в титрах пыряет сурдо
буки кириллицы сяют на танке близко

пылко стрижает меч живот барабека
розы упали на улицы дэйр-аз-зора
ракка за руку турка и тащит в реку
нахер харам только не избежать позора

эника бене в битве победоносной
хмеймимолетна радость без тени смысла
если эстриста чмокслае тофслу в нослу
можсла и мы немножко повеселимсла

бей бармаглота в глущобу каленой дробью
вот он времени час и потехи дело
выстрел и турка щека обагрилась кровью
по щекатурке на гравий сползает тело

 

* * *

по всему ковчегу во все его триста локтей
круглые сутки ор жены да детей
когда ною опротивеет суета
он тайком уходит к ионе бухать в кита

там уютный тихий теплый подводный мир
тускло в лампе горит пахучий китовый жир
у ионы там полочки ящики стамески болты
все что любят на радость мужчинам глотать киты

для чего штурмовать ниневию и арарат
китоходам господь не хозяин и черт не брат
будем плыть океанами гнать из морских грибов
самогон и ходить по бабам в чужих китов

пусть идет ковчег без кормчего и руля
мы не станем махать платком и кричать земля
мы покинем палубу ты не дождешься нас
когда голубь ворону выклюет глаз за глаз

когда жирафы пожрут своих барсуков
и во имя твое ягнята покроют львов
в этом мире без адских котлов и райских дверей
пусть возлюбленный сын твой умрет за грехи зверей

 

ПИСЬМО ЕВРОПЕЙСКОМУ ДРУГУ

пишет мисима послушай мой милый друг
отыщи минуту в своей затяжной войне
умилиться трудами своих мозолистых рук
поглядеть как прекрасна столица твоя в огне

кто не сжег свой храм не поймет его красоты
не распявший бога прослушал благую весть
в этом мире достойны может быть я да ты
оценить твое дело и книги мои прочесть

не печалься когда свечой оплывает шпиль
это божий свет во тьме человечьей лжи
выжигает подвальных крыс и чердачную гниль
и хрусталь под ногами ярче чем витражи

погляди на осколки это был первый шаг
на пути твоем нельзя отложить второй
перебей без жалости шумных жен и собак
пусть никто не мешает тебе примириться с тьмой

наслаждайся тем как пуля дробит висок
разгорись костром в чудесном майском саду
мне еще дописать бы несколько главных строк
подожди немного и я за тобой пойду

в растворенном чреве смешаются кровь и желчь
помутнеет взор и навстречу качнется пол
рассекает горло мое милосердный меч
я уже у твоих дверей накрывай на стол

 

ЧУМУШКА-ЧУМА

пускай в одессе не видать
проказницы зимы
но нас коснулась благодать
красавицы чумы

благословенны города
что молодость свою
встречали в темные года
у бездны на краю

мы все привыкли проезжать
могильные холмы
и нежно чумкой называть
пристанище чумы

куда закапывал штрафбат
рабочих и князей
где груды золота лежат
в ногах у богачей

сними лопатой верхний слой
слежавшейся земли
и понесут микроб чумной
по морю корабли

вернется терпкий аромат
просмоленных рубах
запляшет черный маскарад
в рождественских огнях

и примет нас в объятья тьма
как верных сыновей
когда косматая зима
склонится перед ней

 

* * *

когда она этот зонт принесла домой
у парадной в испуге крестился сосед-раввин
а участковый шептал у него за спиной
лучше так чем по темным подвалам
колоть в глазные яблоки героин

мать просила спрятать не пугать людей
ведь есть капюшон да и что таить
в этом городе не бывало дождей
о которых бы стоило говорить

отец замотал в дерюгу стянул бечевой
но сбывается все чего долго ждешь
и его невозможно было утаить в кладовой
когда пришел тот самый настоящий дождь

дороги становились реками а реки смертью
жители города перед смертью
видели девушку под зонтом и страх
вызывал даже не узор а цвет
не имеющий имени в живых языках

когда в репортаже показывали с высоты
вывернутое наизнанку городское дно
взгляд притягивали не разрушенные мосты
а маленькое цветное пятно

в кружеве обнаженных стропил
водовороте мусора стульев
раздувшихся трупов собак и коз
каждый смог увидеть то чего не просил
каждый себе задавал вопрос

что скрывает купол зонта
что там живая девушка
мертвая девушка
ил и песок
или просто бездонная пустота

в город входят военные моряки
вертолеты ищут площадки
работают помпы
волонтеры везут пайки
президента страны будят ночным звонком
президенту докладывают зонт спасен

 

* * *

боги все видят и знают на небе и на земле
они знают где сегодня скидки на крем-брюле
где соберутся двое там бог среди них
он первым услышит сплетню в любом селе

голос народа се божий глас
боги в восторге когда тиран отдает приказ
боги безмолвствуют когда душат семью царя
упаси от таких заступников боже нас

чего хочет женщина того хочет бог
бог хочет мартини и грейпфрутовый сок
он хочет платьице и гулять под луной
бог хочет чтобы его гладили между ног

но родится бог который не знает что его ждет
и когда над землей иудейской звезда взойдет
изрекут волхвы следя как она горит
да простится отцу его ибо не ведает что творит

ибо горе женщине которую хочет бог
и позор мужу что пустил ее на порог
и смерть пророку принесшему нам весть
что бог радость и веселие есть

радость царю от танца прекрасной из дочерей
веселье солдатам вспороть животы детей
пастухов позабывших о своих стадах
узрев младенца лежащего в пеленах

бросится в петлю кто будет его целовать
станет кровью вино где сядет он пировать
в рождество и на новый год
не наступит мир до скончания дней
в городах через которые он пройдет

где соберутся двое ему среди них висеть
будет народ безмолвствовать будет бог хрипеть
отец небесный да минует меня чаша сия
перед тем как бог его выдаст и съест свинья

 

* * *

приходят к ленину белые ходоки
червей в меду полные туески
молоко и чернильницы ковры и хрусталь
ничего нам ильич для тебя не жаль

прими наш дар отведай наших червей
еще сто лет будешь живых живей
сидит у тебя без пользы царь николай
все возьми а его нам на смерть отдай

будет в нашем краю на троне сидеть
будет нами княжить и володеть
не откажи пропадет без царя страна
в которой зима близка и весна страшна

думает думу ильич жалко губить
здоровый царь ему еще жить и жить
его можно перевоспитывать в лагерях
он в фильмах про ленина может играть царя

смотрит в огонь видит как век спустя
словно невеста в хрустальном гробу лежит
черные черви под кожей его хрустят
мед с формалином в венах его кипит

бурерожденный разрушитель цепей и границ
владыка света учитель солдат и кузнец
он породил драконов из своих яиц
он теперь всем драконам мать и отец

ходоки заграничные мудаки кругом
ходят на цыпочках чтобы не разбудить
а он уж и так сто лет беспробудным сном
чай не франция стоит ли выходить

чтобы кино про убитых царей смотреть
или идти за живого голосовать
и никак не может мертвое умереть
да и не хочет мертвое умирать

 

* * *

жестокий мадьяр и спесивый тевтон
здесь щебень ровняли и клали бетон
но именем рыцаря черной земли
арийцам в насмешку проспект нарекли

пустынею грезить о море мечтать
и джозефа конрада в страхе листать
зачатую в пене одесской волны
великую книгу про области тьмы

тому кто по улице этой шагал
и каждое утро на стенах читал
заморское имя высокая честь
мы с детства узнали что волости есть

где речка кинконга по трупам течет
где горькая чомба под румбой растет
где ветер скрежещет и стонут поля
патриса патриса лумумба моя

мы мчались стараясь забыть поскорей
романтику боя огонь батарей
зулусские армии в пешем строю
севилью мою и гренаду мою

сменили таблички на стенах домов
снесли изваяния старых богов
и только тараса усатые лбы
по паркам и скверам торчат как грибы

оставшись последним на этой земле
кричит он вдогонку гранитной семье
прощайте родные простите друзья
тараса тараса патриса моя

не стоит по старым героям тужить
не даст нам эпоха без бойни прожить
нам новые песни подарит война
и улиц не хватит на все имена

лишь море напомнит о дальних краях
где в неге изысканный ходит жираф
где наших диктаторов и палачей
сочли бы за клоунов и хиппарей

где наша война утопический мир
где наши блокады невиданный пир
где ласково шепчут слезинки дождя
лумумба патриса лумумба моя

 

* * *

хаб на орбите старый штурман с выращенной ногой
крылечко и лавочка распечатаны для него
на полгалактики единственный водочный автомат
сядешь рядом так уж сам значится виноват

понесет дедушка всякую чепуху
как на огромных спиннерах мололи муку
как тайком везли через границу гниющий сыр
как веган с вейпером поделили мир

не вини за ложь за ностальгию по временам
когда жгли покемонов по кладбищам и церквям
тех кого растили в мясе собственных матерей
и поили бурлящим суслом из живых дрожжей

гнали в скотовозах на космодром восток
бросали на астероидах без оружия и сапог
допотопной 3d печатью из их костей
поднимались стены школ и госпиталей

этот дедушка эта лавочка это крыльцо
как плевок из прошлого тебе в лицо
кровь с махоркой не отворачивайся не вытирай
сиди слушай истории запоминай

 

* * *

в южной дакоте копы убили негра убили
дочка кричит что они скоты и кастраты
коронер весь в крови и пыли
объясняет что ее оценки предвзяты

уже звенят витрины и горят машины
гвардейцы держат толпу в небе вертушка
восемь выстрелов в голову два в брюшину
оказалось книга думали пушка

обычный парень таких увидим и забываем
ни наркотиков ни ножа ни кастета
пресса поднимет бучу но мы-то знаем
бывают книги опаснее пистолета

строчка и будто сердце залили цементом
страница и понимаешь что жил напрасно
а есть такие что по целому континенту
четыреста лет запах горелого мяса

эксперт откидывает обложку щупом
безопасна тупой сюжет никакой интриги
можно было стрелять по ногам обойтись без трупа
но мы-то знаем бывают другие книги