М.: Эксмо, 2018
Спасибо Нобелевскому комитету. Как-то так вышло, что до сих пор Токарчук я не читал. «Бегуны» почти год пролежали у меня в долгом ящике, но, поскольку это была не новинка, а переиздание, я за них все никак не брался. Там же пылился ее новый сборник рассказов, который из очереди выпихивали наглые романы, причем далеко не первого пошиба, см. предыдущую страницу. После 10 октября выбора у меня не было: я наконец-то взялся за «Бегунов» (за рассказы тоже непременно возьмусь, и очень скоро). Подозреваю, что все нормальные книгочеи, в отличие от вашего бестолкового дозорного, этот роман давно уже прочли, поэтому рассказывать, почему он хорош вообще, я не стану. Давайте я лучше расскажу, чем он хорош лично для меня.
«В „Бегунах“ отлично просчитаны изменения темпа, повышения и понижения тона, сочетания пристрастного авторского голоса с голосом отстраненного повествователя»
1. Нестандартная конструкция. Менее чем 400-страничные «Бегуны» состоят из более чем сотни глав разного объема. По структуре роман напоминает дерево: ствол составлен из полутора десятков относительно пространных нарративов, посвященных разного рода путешествиям и путешественникам, при этом к каждой из историй крепятся веточки-эссе с рефлексиями на заданную тему. Получившаяся форма, на первый взгляд, сложна и громоздка, на самом же деле она удивительно естественна и гармонична.
2. Симфонизм. Не меньше, чем сравнение с деревом, напрашивается сравнение с оркестровым музыкальным произведением. В «Бегунах» отлично просчитаны изменения темпа, повышения и понижения тона, сочетания пристрастного авторского голоса с голосом отстраненного повествователя. Основные мелодические линии многократно повторяются, звучат в разнообразных вариациях (тема движения, тема бегства, тема фантомных болей, тема заспиртованных органов и пр.), удачно дополняют друг друга. Лирические пассажи перемежаются с мощными драматическими. Одна из глав посвящена сердцу Шопена, совершившему последнее путешествие в Варшаву уже после смерти музыканта — как видите, в этой истории переплелось сразу несколько вышеупомянутых мотивов.
3. Цельность идеи. Название несколько сбивает с толку, поскольку персонажи романа вовсе не спортсмены и в буквальном смысле слова никто из них никуда не бежит. Зато все они перемещаются в пространстве в разнообразных средствах передвижения, от конных экипажей до авиалайнеров. Токарчук не ставит целью охватить все виды путешествий, не классифицирует их по способам, причинам и целям, однако ее главки-пазлы образуют впечатляющую панораму, которая дает возможность рассмотреть избранную тему во многих подробностях и с разных сторон.
4. Стиль. Есть такой сомнительный комплимент «легко читается», ибо в эту категорию попадают очень разные тексты, включая безнадежный масслит. Так вот, «Бегуны» легко читаются в лучшем смысле этого слова. Токарчук пишет одновременно просто, точно и эффектно. Она не перегружает речь чрезмерной образностью, но уж когда прибегает к метафорам, то выходит просто ах: «Он выглянул в окно, за которым бежали уже опоздавшие куда-то пейзажи». Или вот такое: «Она подняла руки, открыв беззащитные подмышки — не прорезавшиеся промежности».
5. Афористичность и недосказанность. Странное сочетание, да? — но в «Бегунах» и впрямь хватает и того, и другого. Токарчук может выдать чеканную формулировку: «Текучесть, мобильность, иллюзорность — вот что значит быть цивилизованным человеком. Варвары не путешествуют, они просто идут к цели или совершают набеги». А может рассказать дивную байку — например, о нелепом почитании частей тел святых — намеренно оставив ее без финального вывода: чай, не маленькие, поймете сами.
И да, имейте в виду, что Токарчук присудили Нобелевку с формулировкой «за нарративное воображение, которое с энциклопедической страстью представляет пересечение границ как форму жизни». Возможно, это не только о «Бегунах», но очевидно, что прежде всего о них.
