Режиссер Кшиштоф Занусси — к собственному юбилею — произвел фильм «Инородное тело» (где в эпизодах сыграли Чулпан Хаматова и Михаил Ефремов) и сразу же сел писать сценарий, по которому вскоре приедет снимать кино в Украину. Есть повод для беседы.
ШО Многая вам лета и спасибо за поддержку Украины в самый нелегкий для нее час. Отвращение к российской действительности, которую вы продемонстрировали в своем новом фильме «Инородное тело»… Мне показалось, что самые «чернушные» кадры (эпизод с тюрьмой, милицией, адвокатами), буквально наполненные ощущением физического страха, унижением человеческого достоинства, удались вам особенно откровенно, потому что они были сняты в Москве.
— Будьте осторожны с такими однозначными выводами: кстати, подобное я слышал и от некоторых русских зрителей. И я объяснял им, что у них, должно быть, присутствует огромный комплекс неполноценности: ведь в фильме, в конечном итоге, все дьяволы остаются наказанными, зло побеждено. Именно это я хотел заявить своим фильмом. Речь идет не о какой-то конкретной стране с ее национальными пороками, а о мультинациональных корпорациях, которые и принесли огромный уровень коррупции в ту же Россию, и помогли разрастись ей там до ненормальных размеров. Как-то один знакомый дипломат сказал мне, что у них есть такая шутка: «Если хочешь получить какое-то разрешение, то ты должен предоставить «гуманитарную помощь» президенту этой страны, губернатору, министру, местному мэру и т. д. по списку, которому нет конца». Словом, если все подытожить, то вывод напрашивается один: Запад «вживил» худшее из того, что у него было, на Восток.
ШО И Восток довел это до совершенства… Но ведь ваш фильм об антиэтике корпорации, которая, по сути, многонациональна — то есть беда у нас общая: и у Востока, и у Запада.
— Этики там вообще никакой нет — только деньги как пропуск в мир успеха, что есть для них единственной целью. И месседж, который я стремился передать людям, был о том, чтобы они задумались, куда попали (а некоторые все еще стремятся) и готовы ли они к этому «жертвоприношению».
ШО Ваш фильм еще демонстрируют на фестивалях, а вы, насколько мне известно, уже работаете над чем-то новым. Откуда такая потрясающая работоспособность: одна лента завершена — две в уме?
— Ну, у меня все-таки был перерыв, потому что я столкнулся с почти враждебным восприятием картины «Инородное тело» в Польше. Фильм, конечно же, не понравился крайним феминисткам: мы с ними разошлись во мнениях — то, что, на их взгляд, представляет собой прогрессивная женщина, на мой взгляд — отвратительный персонаж.
ШО И скажу вам как зритель, что результат достигнут: героиня фильма (топ менеджер международной корпорации), роль которой блестяще сыграла Агнешка Гороховска, ничего, кроме отвращения, не вызывает. За что ж вы, все-таки, так ненавидите это явление — «правящих женщин»?
— Ну почему же, не обобщайте: есть люди, которых я обожаю, есть те, которых я ненавижу… Просто я вижу, что появился такой феномен в Польше (и в России, где также происходит действие картины), наверное, и в Украине… Даже на Западе происходили эти перемены — но там, как-то все плавно двигалось, медленнее (может быть, потому и не так уродливо трансформировалось…). А к нам все пришло с ускорением, и сразу же породило целое явление — фальшивых героинь феминизма, женщин, которые хотят быть мужчинами, но вести себя еще хуже, еще жестче, чем мужчины… Я ничего хорошего в этом не вижу: это никакое не освобождение, а наоборот… Освобождаться от семьи не стоит — ни для мужчины, ни для женщины — это глупость просто… Семья — это вообще огромная ценность для всего человечества. Поставить карьеру на первый план — хуже того, такую беспринципную карьеру — это для меня особенно отвратительно. Так что я не вижу причины, почему о таких женщинах я должен говорить хорошо. И я говорю о них плохо, что, понятно, их злит — потому они на меня и «нападают», обвиняя в том, что моя картина направлена против всех женщин. Нет, конечно же, она не против них…
ШО Ну, собственно, в финале вы и расставили все по местам — справедливо, как в кино (ибо в жизни, конечно же, так не бывает): плохие героини низвергнуты, хорошие — уходят под благодатную сень монастыря, мужчин как таковых больше нет в наличии, остаются одни психологические евнухи, которые не в силах постоять ни за себя, ни за свою любовь… Как дальше жить при таком раскладе?
— Знаете, нельзя обещать в искусстве того, во что я не верю в жизни. Награды за добродетели не будет на этой земле. И если люди верят в справедливость, то они должны понимать, что это не та справедливость, по которой им воздастся на этой земле.
ШО То есть Кася — героиня со знаком плюс — которая приняла монашеский постриг, все правильно сделала: на земле, точнее, в миру, справедливости нет, потому она ушла искать ее у Бога?
— Не так однозначно: у нее тоже есть сомнения в правильности выбранного шага — она даже во время ритуала пострига «вибрирует» религиозной эйфорией. И все, кто попадает в такое состояние, — а я говорю о постоянной, непрекращающейся эйфории, — будут испытывать эти сомнения. Это не для нас — человеческий мозг не в силах этого вынести. Потому и наркотики так опасны — они приводят наш мозг в состояние эйфории без каких-либо заслуг. Эйфорию надо заслужить, а для этого надо поработать.
ШО Во многих ваших фильмах, так или иначе, присутствуют метафоры болезнь-смерть, церковь-религия, поиски Бога… Какой именно месседж вы «транслируете» зрителю?
— Сформулировать, поместить его в рамки одного предложения невозможно. Если бы я мог это все уложить в одну фразу, я бы взял телефон и разослал с помощью смс свой месседж всем-всем-всем… Искусство говорит иным языком — и этот язык интуитивный. А мудрость в лозунги не закуешь. В разных условиях одна и та же мудрость выглядит по-разному. Так что я не удивляюсь противоречиям. Они есть всегда. И то, что добро остается без награды, а зло без наказания — с этим мы должны жить, но пытаться этому сопротивляться: мы хотим, чтобы все было по-другому, но до конца так никогда не будет. Идеального в мире нет. И знаете, человек это прекрасно понимает, потому что у него есть иммунитет, помогающий ему прожить жизнь без отчаяния. Ибо отчаяние ведет к несчастью. В сегодняшнем мире достаточно легко впасть в отчаяние: ты теряешь иллюзию — и сразу попадаешь на дно… Поэтому очень важно иметь веру и определенный скепсис — для поддержания жизненного баланса.
ШО Мне кажется, что, если бы вы не оказались в плену у кино, вы бы стали священником, проповедником… Ведь недаром, наверное, во многих ваших фильмах герои очищаются-преобразуются с помощью религии.
— Нашей цивилизации, которая основана на иудео христианских корнях, 2000 лет. И мы добились успеха, которого не достигла никакая другая цивилизация. Так что если я хочу об этом говорить, то я говорю — в своих фильмах. Мы каждый день с удовольствием пользуемся такими «удобствами», как самолеты, велосипеды, железная дорога… Это все у нас есть благодаря иудео христианскому мышлению, которое когда-то освободило творчество в светлых головах. Ни буддизм не освободил их в такой степени, ни в Индии не произошло ничего подобного, ни Египте, который, пережив цивилизацию длиной в четыре тысячи лет, почти не изменился. А здесь пришло невероятное ускорение, а это значит, что вдохновение нашей эры не такое уж и плохое и не надо его сбрасывать со счетов. Мне кто-то из зрителей задал вопрос после просмотра «Инородного тела»: «Ну, зло, мы согласны, надо наказывать… Но почему добро должно быть связано непременно с религией — нельзя ли было что-то другое придумать?» К сожалению, и Маркс, и Ленин придумывали уже… Как показала история, их иллюзии были очень опасными. Так что я, по большому счету, доверяю тому, что осталось нашей иудео христианской традицией, потому что она привела нас к невероятной победе — победе над голодом. Последним огромным голодом в Европе был украинский Голодомор. Но современное поколение уже об этом не думает: полки супермаркетов заполнены продуктами, и оно не понимает, что значит фраза «люди когда-то голодали»… Современные люди наверняка думают что я говорю о диете, подразумевая голод — ибо в их сознании уже такого понятии нет и не было с рождения. А старшее поколение о таком явлении, как голод, давно уже забыло, потому как он уже, в принципе, невозможен. А из-за чего? Из-за невероятной революции, которая произошла в мире, а она, в свою очередь, стала возможной благодаря раскрепощению мышления. А это мышление пришло из университетов, а университет возник как костел — на базе собора, церкви… Таким образом, несмотря ни на что, в христианстве есть огромное вдохновение. Эта ремарка для тех, кто со скепсисом относится к религии. Это мой выбор, и я его сделал, потому как увидел, что там есть добро, там есть потенциал.
ШО Продолжая тему революции и прогресса, интересно было бы узнать, как вы — мастер классической киношколы — принимаете технический прогресс, как быстро реагируете и перестраиваетесь на все эти 3D и другие новинки?
— А там никакого прогресса нет — и даже наоборот… Мы начали идти назад — к упрощенной схеме. Если вы оглянетесь в недалекое прошлое, язык кино Годара, Бунюэля, Феллини был более утонченным, «многослойным» — гораздо более развитым, нежели нынешний. Язык современного кино напоминает мне сейчас язык фильмов 40 х: все однозначно, все прямолинейно. А что касается 3D, то я видел картины в этом формате еще в 50 е годы. Так что все новое — хорошо забытое старое — было придумано, чтобы заманить зрителя обратно, в кинозалы: ведь сегодня фильм можно скачать и посмотреть на мобильном телефоне… И кто же тогда пойдет в кинотеатры делать кинокорпорациям многомиллионные сборы?
ШО Каждый ваш фильм — это какая-то подсмотренная и позаимствованная у жизни история. Какую историю вы нашли для своего нового — украинского фильма?
— Историю рода моей жены. Ее предки, ее род проживали в Украине на протяжении почти пяти веков. Род ее происходит из Винницы, и в каком-то смысле они являются одними из основателей этого города. Правда, ее родственники были изгнаны оттуда большевиками, но тем не менее каким-то образом она сохранила контакты, связи с родственниками родных и близких, их друзьями. Мы бывали там несколько раз и в одну из поездок нашли в городских архивах много интересных материалов о ее предках. Давным-давно там были дикие поля — к сожалению, тамошние поселения были разрушены и уничтожены монголо-татарами, так что в XIII – XIV веках Вели¬кое княжество Литовское приглашало туда всех, кто хотел и мог бы строить там крепости и защищать эту землю… Таким образом, там и оказались поляки, которые по историческим меркам были на этой земле, безусловно, захватчиками. Вот такую картину, которая будет чуть-чуть и об этом, я готовлю сейчас к производству. Не знаю, будет ли Украина в состоянии мне помочь, но даже если и нет, то я сделаю ее сам. По сюжету — это мой «Фауст», и действие будет разворачиваться во время Первой мировой войны где-то на территории Винничины.
ШО Приятно, что вы интересуетесь украинской историей. А как с украинским языком обстоят дела?
— Трошки розмовляю… Я хорошо говорю по-русски, но довольно прилично понимаю украинский, так как ко мне приезжают студенты и из Украины тоже: я прошу их говорить по-украински, таким образом, привыкаю слушать ваш язык. А кстати, я даже когда-то выступал в Киеве на празднике украинской книги — свою промову виголошував українською.
ШО Вас, мабуть, Богдан Ступка мові вчив, когда вы снимали его в одной из главных ролей в своем фильме «Серце на долоні»?
— К сожалению, он тогда не успел меня многому научить. Даже наоборот, я ему больше помогал — освежить его польский, которым он тоже владел, но не в совершенстве.
ШО А сколько языков вы знаете — ведь вы преподаете студентам во многих странах мира на их родном языке? Я слышала цифру — четыре…
— Думаю, правильнее сказать — шесть. Мой отец, мой первый учитель, всегда говорил мне в детстве, что со знанием иностранных языков я смогу работать в каком-нибудь международном отеле на front-desk, все остальное в моей жизни будет зависеть от того, что именно я буду говорить. Единственное, о чем я сожалею, что не выучил ни одного азиатского языка. Сейчас, конечно, многие учат японский, китайский…
ШО Да, сегодня, и в будущем особенно, это никому бы не помешало. Ну, а пока приезжайте в Украину — будем совершенствовать ваш украинский. И еще раз спасибо за поддержку нашей революции.
— Радует, что вы это заметили. И вот что вам еще скажу: я вижу вашу молодежь, она — замечательная. Вы — победите, потому что у вас есть победный дух!