Бальтазар Кормакур — исландский кинорежиссер, который на протяжении последних пятнадцати лет снимал много и в основном хорошо. В Исландии известен своими театральными ролями и постановками. Создал свой театр. Успешно подвизался в качестве кинопродюсера. Основал киностудию. Фильмы, снятые им, получили множество европейских кинопремий. Снимает и по сей день. Правда, то, что он делает сейчас, разительно отличается от кино, которым он жил до конца десятых годов текущего столетия. Но таковы, видно, побочные эффекты работы европейских режиссеров в голливудских студиях, ситуация, ставшая уже притчей во языцех в истории современного кинематографа. Однако пока Кормакур еще вертится, пока еще ярок свет, поговорим о чем-нибудь вполне кинематографическом, художественном и исландском.
Так вышло, что первый его фильм стал и самым главным его фильмом. Собственно, это был не фильм, а чистой воды сенсация, которая быстро вышла за рамки одной страны и стала событием общеевропейского масштаба. Лента стала победителем фестиваля в Торонто, удостоилась награды Европейской киноакадемии в номинации «Европейское открытие года». В общей сложности не менее девяти маститых киноплощадок Европы высказали свое категорическое одобрение этому фильму.
До нас не докатился вал этих аплодисментов. Равно как и популярность Кормакура. Что она такое? Очевидно, что для жителя Оболони или, скажем, Троещины она призрачна, как сама Исландия, и гораздо менее актуальна, чем повседневный быт Вальгаллы. Видимо, настала пора признать, что популярность Кормакура никогда не существовала по эту сторону Карпат. Кто такой Бальтазар Кормакур для киноманов Закарпатья или для слобожанских любителей величайшего из искусств? Да никто, пыль на соленых дорогах вечности. Из его работ последнего времени посетителям бара «Троллейбус» в лучшем случае вспомнятся «Два ствола», в котором у Кормакура в главных ролях снялись Дензел Вашингтон и Марк Уолберг. В сущности, кино третьего ряда, хотя и в нем при желании можно найти нечто «кормакуровское». Но мы уже решили поговорить «об исландском». И первый у нас с вами на очереди «101 Рейкьявик» (2000 год), та самая сенсация, которая поставила никому не известного исландского режиссера в один ряд с самыми выдающимися фигурами современности.
Итак, о чем, собственно, речь? Есть такая исландская поговорка: «Глупо дитя, дома возросшее». И фильм начинается именно с этого дитяти. Его зовут Хлинор, ему тридцать лет, он исландский безработный, живущий в Рейкьявике, в маленькой, но уютной квартирке вместе с мамой — весьма зрелой женщиной по имени Берглинд. По утрам лениво, без куража, он мастурбирует в постели и, лежа в ванной, поглощает рожки, залитые молоком. Жизнь его статична. В будние дни — пустота компьютерных игр. С вечера пятницы по понедельник алкогольный тайм-аут вместе с приятелями и случайными подругами. В результате жизнь воспринимается как одна неделя. «Каждый уикенд я умираю, — говорит Хлинор.— Я буду мертвым после того, как умру. Жизнь — это окошко в смерть». Но, естественно, все время быть мертвым невозможно. И вот в понедельник вся Исландия едет на работу, сделав вид, что в уикенд какой-то другой народ напивался до состояния изумления в маленьких уютных барах страны. Ситуация патовая. Парня одновременно и устраивает все, и не устраивает опять же все, начиная с собственной жизни и заканчивая городом, в котором он живет. Но ничего изменить он не в силах, ибо задан в этом городе, как переменная в принципиально нерешаемом уравнении. В формуле, которую кто-то великий вывел, но забыл объяснить.
Что-то начинает меняться накануне Рождества. К Берглинд в гости приезжает испанка, преподавательница танцев по имени Лола. В отсутствие матери между Хлинор и Лолой в новогоднюю ночь происходит секс яростный, как революция, и справедливый, как смертная казнь. Еще через некоторое время Берглинд сообщает сыну, что они с Лолой решили связать свои жизни воедино. А потом становится ясно, что Лола беременна и что они с Берглинд решили вырастить и воспитать этого ребенка как своего.
И вот тут наш парень, понимая, что Лола беременна от него, чувствует вдруг, что старая жизнь уходит, буквально сходит с него, как чешуя с мертвой рыбы. Лола любит не его, но Берглинд. Для него места нет. И в этой ситуации любовь невозможна, но именно в силу этого она есть. И именно любовь берет права в свои руки.
Прожив в маразме принудительного бытования старых и, в данном случае, вполне мертвых традиционных социальных схем, в том числе и семейных, Хлинор испытывает очищающий и изменяющий его шок. Шок человека, который вдруг оказывается взорван тем, что называется нетрадиционной любовью. А вообще-то говоря, просто любовью. Может быть, первой ясно увиденной и единственной любовью, которая была дана ему в жизни. И он охреневает. И понять его можно. Ибо он становится отцом своего ребенка и его же братом. Его мать больше ему не мать, но отец его ребенка, а Лолу, видимо, Хлинор должен будет называть отчимом, впрочем, могут быть варианты.
Исландский великовозрастный лузер внезапно чувствует, что он распадается на три ипостаси: отца, сына, а также того «донора» спермы, о котором Лола предпочитает умалчивать в разговорах с Берглинд. И весь мир теперь в нем. И он теперь существует не в качестве социально инертного тела, но в качестве души, прикоснувшейся к оголенным проводам бытия. И нет ему больше покоя.
Одетый по первому сроку, он лезет на снежную гору в самую настоящую метель, ложится в снег с запиской в руке и явным желанием покончить счеты с жизнью. Однако не зря говорят исландцы, что в их маленькой стране погода меняется каждые десять минут. И вот снегопад внезапно оборачивается дождем. Ну, ясное дело, смерть под дождем это слишком смешно даже для Хлинора. Познавший любовь превышает смерть настолько, что старая сука с косой уже не вмещает его. И дождевая вода становится водой крестильной купели, в которой только что был крещен его сын Кристиан Мелагрес. «Milagro» — чудо, феномен, диво, жертвенный дар, приношение, а в контексте фильма родившееся дитя — все вместе взятое. Для кого-то чудо, для кого-то приношение, для кого-то жертвенный дар.
Фильм опирается на праздник и ощущение рождения в мир Нового года. Он построен так, будто режиссер хотел воссоздать в своем исландском вертепе ситуацию Рождества. В мир приходит человек. Он приходит в него благодаря любви и входит любовью. И это великое чудо, пусть оно и происходит в профанном, комедийном, буффонадном контексте жизни современного человека. Пусть Лола будет мамой Кристиана Мелагреса, а мама Хлинора его папой. Пусть Хлинор станет его братом, являясь одновременно его отцом, а также сыном его отца и его бабушки и бывшего любовника его матери. Все это не имеет большого значения, поскольку через рождение этого младенца родился и сам Хлинор, и мать Хлинора, и танцовщица Лола, птица-лесбиянка, единственный контакт которой с птицей-самцом возможен только в момент зачатия.
Жанр фильма обычно обозначают как мелодраму. И до известной степени это так и есть. Однако «101 Рейкьявик», в общем-то, можно перевести, как «вводный курс, введение в Рейкьявик». В этом смысле данный фильм стал первым в череде фильмов Кормакура, которые анализируют социальную природу современного исландского общества, а также бытование в нем, в этом обществе, таких универсальных величин, как любовь, семья, традиционные ценности, патриархальный уклад.
В драме «Море» (2002), хронологически следующей за «101 Рейкьявик», мы увидим классическую исландскую деревушку, которая живет за счет продажи рыбных квот. По просьбе старого отца, владельца последнего небольшого, как говорят герои фильма, антикварного рыбного завода в данных краях, съезжаются дети. Все происходящее в картине по накалу и сюжетно-эмоциональной структуре в некотором смысле подобно тому, что явил за четыре года до этого в фильме «Торжество» Томас Винтенберг, датский кинорежиссер.
В течение фильма мы наблюдаем за тем, как патриархальный, классический семейный уклад обнажает свою страшную, насквозь прогнившую суть. И все яснее становится, что его уже не спасти. С невероятной быстротой распадаются социальные и экономические связи, которые еще вчера казались незыблемыми. И весь мир больше не таков, чтобы четко провести границу между тьмой и светом, между правдой и неправдой. Все свет и все тьма. Все — правда, и все — неправда. И в центре всего стоит человек, который должен, наконец, проститься со старым миром и пойти вперед, пусть дым уходящего в прошлое отчества по-прежнему сладок и приятен. Самое главное, понять, что выбор есть всегда и именно он определяет, в каком мире живет человек.
Великолепный релятивизм, сознательно выполненный в традиции классической чеховской драмы, мы наблюдаем в «Свадьбе белой ночи» (2008), пожалуй, последнем фильме Кормакура, о котором стоит говорить всерьез. Здесь Бальтазар пошел по пути интеллектуального скепсиса, доведенного до предела. Эта по своему построению в высшей степени классическая история просто-таки отравлена парами метафизики и меланхолии.
Просмотрев фильм, мы в который раз убеждаемся, что жизнь сложна и ставит она больше вопросов, чем дает ответов. И главное, может быть, заключается в том, что смерть не является ни целью, ни исходом жизни. Впрочем, счастье и любовь тоже не могут придать ей окончательный смысл. Жизнь, данная человеку, настолько же больше его самого, насколько он выше тех обстоятельств, которые ему навязывает быстротекущее время.